"Эй ты, жар поганый!", - говорит нашему обожаемому Арнольду в милицейской форме то один нехороший житель Нью-Йорка, то другой. "У нашего брата, жара, жисть тяжелая...", - ворчит его американский напарник. "Джон, сваливаем, в натуре! Жары прикатили! Вон жаровня с мигалками"...
У вас постепенно начинает закрадываться смутное подозрение, что тут что-то не так. "Жара" как-то не вписывается в общую картину происходящего. Вы даже где-то, как-то в глубине души уверены, что слово "жара" должно означать нечто другое. Вы даже почти знаете что, но все-таки отказываетесь до конца в это поверить. Переводчик для вас выше каких бы то ни было подозрений. Он - это ангелоподобное существо с умными, но немного грустными глазами...
Вы терпите довольно долго, но скоро это становится невыносимым, и вы решаетесь на почти что святотатство - заглядываете в ваш самый толстый словарь в тайной надежде, что ошибаетесь в вашей догадке. Увы, но эта догадка оказывается совершенно верной. Слово, означающее "жара", также имее и другие значения, и одно из этих значений, конечно, есть не что иное, как "мент", "мусор", "легавый". Название вашего любимого фильма, соответственно, - "Красный мент", "Красный мусор" или "Красный легавый", но никак не "Красная жара"!
По вашей вере в людей, а особенно в ангелоподобных, сверхпрофессиональных, этичных переводчиков, день и ночь работающих над языком, элегантно подперев высокий лоб пальчиками, с тем, чтобы донести до вас наитончайшие нюансы очередного шедевра Голливуда, нанесен жесточайший удар. У вас не остается никаких сомнений, что среди них имеются... эээ... скажем так, исключения. Ваше сердце саднит. Слезы стекают по вашим щекам и капают в пыль у ваших ног. У вас пробивается первая седина. В ваших глазах появляется печальная мудрость. Теперь вы знаете. О, вы знаете! И в вашем знании есть много печали...
Николай Замяткин " Вас невозможно научить иностранному языку"